Неточные совпадения
С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно, в глазах у всех солдатики начали наливаться кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг стали вращаться и выражать гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали на свои места и начали шевелиться;
губы, представлявшие тонкую
розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести. Появились ноздри, о которых прежде и в помине не было, и начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.
«Неужели это правда?» подумал Левин и оглянулся на невесту. Ему несколько сверху виднелся ее профиль, и по чуть заметному движению ее
губ и ресниц он знал, что она почувствовала его взгляд. Она не оглянулась, но высокий сборчатый воротничок зашевелился, поднимаясь к ее
розовому маленькому уху. Он видел, что вздох остановился в ее груди, и задрожала маленькая рука в высокой перчатке, державшая свечу.
Холеное, голое лицо это, покрытое туго натянутой, лоснящейся, лайковой кожей, голубоватой на месте бороды, наполненное
розовой кровью, с маленьким пухлым ртом, с верхней
губой, капризно вздернутой к маленькому, мягкому носу, ласковые, синеватые глазки и седые, курчавые волосы да и весь облик этого человека вызывал совершенно определенное впечатление — это старая женщина в костюме мужчины.
Его фарфоровое,
розовое лицо, пухлые
губы и неопределенного цвета туманные глаза заставляли ждать, что он говорит женственно мягко, но голосок у него был сухозвонкий, кисленький и как будто злой.
Рождаясь на пухлых
губах, улыбки эти расширяли ноздри тупого носа, вздували щеки и, прикрыв младенчески маленькие глазки неуловимого цвета, блестели на лбу и на отшлифованной,
розовой коже черепа.
Марина не ответила. Он взглянул на нее, — она сидела, закинув руки за шею; солнце, освещая голову ее, золотило нити волос,
розовое ухо, румяную щеку; глаза Марины прикрыты ресницами,
губы плотно сжаты. Самгин невольно загляделся на ее лицо, фигуру. И еще раз подумал с недоумением, почти со злобой: «Чем же все-таки она живет?»
— Революция — великое прошлое французов, — сказал Турчанинов и облизнул свои бледно-розовые
губы анемичной девушки.
Рядом с ним мелко шагал, тыкая в землю зонтиком, бережно держа в руке фуражку, историк Козлов,
розовое его личико было смочено потом или слезами, он тоже пел, рот его открыт,
губы шевелились, но голоса не слышно было, над ним возвышалось слепое, курдючное лицо Воронова, с круглой дырой в овчинной бороде.
В эту неделю ни один серьезный учитель ничего от него не добился. Он сидит в своем углу, рисует, стирает, тушует, опять стирает или молча задумается; в зрачке ляжет синева, и глаза покроются будто туманом, только
губы едва-едва заметно шевелятся, и в них переливается
розовая влага.
— Ах, mon ange! — воскликнула Хиония Алексеевна, прикладываясь своими синими сухими
губами к
розовым щекам девушки. — Je suis charmee! [Я восхищена! (фр.)] Вы, Nadine, сегодня прелестны, как роза!.. Как идет к вам это полотняное платье… Вы походите на Маргариту в «Фаусте», когда она выходит в сад. Помните эту сцену?
Лицо ее, круглое, пухлое, с щеками, покрытыми старческим румянцем, лоснилось после бани; глаза порядочно-таки заплыли, но еще живо светились в своих щелочках;
губы, сочные и
розовые, улыбались, на подбородке играла ямочка, зубы были все целы.
Лоб его странно светился; брови высоко поднялись; косые глаза пристально смотрели в черный потолок; темные
губы, вздрагивая, выпускали
розовые пузыри; из углов
губ, по щекам, на шею и на пол стекала кровь; она текла густыми ручьями из-под спины.
Сказавши эти слова, Варвара Павловна неожиданно овладела одной рукой Марьи Дмитриевны и, слегка стиснув ее в своих бледно-лиловых жувеневских перчатках, подобострастно поднесла ее к
розовым и полным
губам.
Этот нежный и страстный романс, исполненный великой артисткой, вдруг напомнил всем этим женщинам о первой любви, о первом падении, о позднем прощании на весенней заре, на утреннем холодке, когда трава седа от росы, а красное небо красит в
розовый цвет верхушки берез, о последних объятиях, так тесно сплетенных, и о том, как не ошибающееся чуткое сердце скорбно шепчет: «Нет, это не повторится, не повторится!» И
губы тогда были холодны и сухи, а на волосах лежал утренний влажный туман.
Коля Гладышев был славный, веселый, застенчивый парнишка, большеголовый, румяный, с белой, смешной, изогнутой, точно молочной, полоской на верхней
губе, под первым пробившимся пушком усов, с широко расставленными синими наивными глазами и такой стриженый, что из-под его белокурой щетинки, как у породистого йоркширского поросенка, просвечивала
розовая кожа.
Я глядел на ее бледное личико, на бесцветные ее
губы, на ее черные, сбившиеся на сторону, но расчесанные волосок к волоску и напомаженные волосы, на весь ее туалет, на эти
розовые бантики, еще уцелевшие кой-где на платье, — и понял окончательно всю эту отвратительную историю.
Луша поднялась с своего диванчика и неловко подала руку Евгению Константинычу, который неподвижно, с застывшей улыбкой на
губах, смотрел на ее белое кисейное платье, на скромно открытые плечи, на несложившиеся руки с
розовыми локтями, на маленькую розу, заколотую в темной волне русых волос.
Я молча смотрел на
губы. Все женщины —
губы, одни
губы. Чьи-то
розовые, упруго-круглые: кольцо, нежная ограда от всего мира. И эти: секунду назад их не было, и только вот сейчас — ножом, — и еще каплет сладкая кровь.
И на секунду, смутно: глаза,
губы, две острых
розовых завязи.
Аудиториум. Огромный, насквозь просолнечный полушар из стеклянных массивов. Циркулярные ряды благородно шарообразных, гладко остриженных голов. С легким замиранием сердца я огляделся кругом. Думаю, я искал: не блеснет ли где над голубыми волнами юниф
розовый серп — милые
губы О. Вот чьи-то необычайно белые и острые зубы, похоже… нет, не то. Нынче вечером, в 21, О придет ко мне — желание увидеть ее здесь было совершенно естественно.
Это я Второму Строителю. Лицо у него — фаянс, расписанный сладко-голубыми, нежно-розовыми цветочками (глаза,
губы), но они сегодня какие-то линялые, смытые. Мы считаем вслух, но я вдруг обрубил на полуслове и стою, разинув рот: высоко под куполом на поднятой краном голубой глыбе — чуть заметный белый квадратик — наклеена бумажка. И меня всего трясет — может быть, от смеха, — да, я сам слышу, как я смеюсь (знаете ли вы это, когда вы сами слышите свой смех?).
Я вздрогнул. На меня — черные, лакированные смехом глаза, толстые, негрские
губы. Поэт R-13, старый приятель, и с ним
розовая О.
И — женский крик, на эстраду взмахнула прозрачными крыльями юнифа, подхватила ребенка —
губами — в пухлую складочку на запястье, сдвинула на середину стола, спускается с эстрады. Во мне печатается:
розовый — рожками книзу — полумесяц рта, налитые до краев синие блюдечки-глаза. Это — О. И я, как при чтении какой-нибудь стройной формулы, — вдруг ощущаю необходимость, закономерность этого ничтожного случая.
— Катрин, разве ты не видишь: Егор Егорыч Марфин! — сказал с ударением губернский предводитель проходившей в это время мимо них довольно еще молодой девице в
розовом креповом, отделанном валянсье-кружевами платье, в брильянтовом ожерелье на груди и с брильянтовой диадемой на голове; но при всем этом богатстве и изяществе туалета девица сия была как-то очень аляповата; черты лица имела грубые, с весьма заметными следами пробивающихся усов на верхней
губе, и при этом еще белилась и румянилась: природный цвет лица ее, вероятно, был очень черен!
Ему самому было очень приятно, когда, например, Сусанна Николаевна пришла к нему показаться в настоящем своем костюме, в котором она была действительно очень красива: ее идеальное лицо с течением лет заметно оземнилось; прежняя девичья и довольно плоская грудь Сусанны Николаевны развилась и пополнела, но стройность стана при этом нисколько не утратилась; бледные и суховатые
губы ее стали более
розовыми и сочными.
Капитан тем временем всматривался в обеих молодых девушек. Конечно, ему и Сусанна показалась хорошенькою, но все-таки хуже Людмилы: у нее были
губы как-то суховаты, тогда как у Людмилы они являлись сочными,
розовыми, как бы созданными для поцелуев. Услыхав, впрочем, что Егор Егорыч упомянул о церкви архангела сказал Людмиле...
Людмила даже заплакала, и быстрые маленькие слезинки удивительно красиво покатились по ее
розовым щекам на ее смущенно улыбающиеся
губы.
Юноша, искоса поглядывая на Палагу, удивлялся: её
розовое кукольное лицо было, как всегда, покорно спокойно, глаза красиво прикрыты ласковыми тенями ресниц; она жевала лепёшку не торопясь и не открывая рта, и красные
губы её жили, как лепестки цветка под тихим ветром.
Он чётко помнит, что, когда лежал в постели, ослабев от поцелуев и стыда, но полный гордой радости, над ним склонялось
розовое, утреннее лицо женщины, она улыбалась и плакала, её слёзы тепло падали на лицо ему, вливаясь в его глаза, он чувствовал их солёный вкус на
губах и слышал её шёпот — странные слова, напоминавшие молитву...
Горюшина, в голубой кофточке и серой юбке, сидела на скамье под яблоней, спустив белый шёлковый платок с головы на плечи, на её светлых волосах и на шёлке платка играли
розовые пятна солнца; поглаживая щёки свои веткой берёзы, она задумчиво смотрела в небо, и
губы её двигались, точно женщина молилась.
Ласково колебались, точно росли, обнажённые груди, упруго поднялись вверх маленькие
розовые соски — видеть их было стыдно, но не хотелось оторвать глаз от них, и они вызывали в
губах невольную, щёкотную дрожь.
Облизывая
губы розовым языком и поигрывая статным телом, она пошла, сердито бросив Никону...
Час спустя Елена, с шляпою в одной руке, с мантильей в другой, тихо входила в гостиную дачи. Волосы ее слегка развились, на каждой щеке виднелось маленькое
розовое пятнышко, улыбка не хотела сойти с ее
губ, глаза смыкались и, полузакрытые, тоже улыбались. Она едва переступала от усталости, и ей была приятна эта усталость; да и все ей было приятно. Все казалось ей милым и ласковым. Увар Иванович сидел под окном; она подошла к нему, положила ему руку на плечо, потянулась немного и как-то невольно засмеялась.
Он начал горячо целовать ее узкую,
розовую руку. Елена не отнимала ее от его
губ и с какою-то детскою радостью, с смеющимся любопытством глядела, как он покрывал поцелуями то самую руку ее, то пальцы…
Прелесть его заключалась в этих больших, блестящих, темных глазах, которым тонкие, надломленные посредине брови придавали неуловимый оттенок лукавства, властности и наивности; в смугло-розовом тоне кожи, в своевольном изгибе
губ, из которых нижняя, несколько более полная, выдавалась вперед с решительным и капризным видом.
Она нравилась Фоме, но ее
розовые щеки, веселые карие глаза и пунцовые
губы не могли сгладить у Фомы обидного впечатления от ее снисходительных кивков ему.
Из коридора выбежала бледная Анна Анисимовна: она было сердито взяла Бобку за чубок, но тотчас же разжала руку, схватила мальчика на руки и страстно впилась
губами в его
розовые щеки.
На скамейке сидит девушка в
розовом платье, рядом молодой брюнет… Глаза у него большие, черные, как ночь, томные… Только как-то странно напущены верхние веки, отчего глаза кажутся будто двухэтажными… В них играет луч света, освещающий толстые, пухлые ярко-красные
губы, с черными, как стрелки, закрученными блестящими усиками.
Для этого она прежде всего попритерлась несколько, а затем начала себе закопченной шпилькой выводить линии на веках; потом насурмила себе несколько брови, сгладила их и подкрасила
розовой помадой свои
губы.
Черт его знает, что бывает при ранах в упор, но когда здесь передо мной на операционном столе лежал человек и пузыристая пена,
розовая от крови, вскакивала у него на
губах, разве я потерялся?
Не может быть! Не может быть! Она жива. Она только ранена. Помогите! Помогите! Я кричу, но звука не слышно. Только какое-то клокотание в груди душит и давит меня, и
розовая пена клубится на моих
губах. Он убил и меня.
Жадно внимала ему Суламифь, и когда он замолкал, тогда среди тишины ночи смыкались их
губы, сплетались руки, прикасались груди. И когда наступало утро, и тело Суламифи казалось пенно-розовым, и любовная усталость окружала голубыми тенями ее прекрасные глаза, она говорила с нежной улыбкою...
Сергей Петрович Хозаров, поручик в отставке, был лет двадцати семи; лицо его было одно из тех, про которые говорят, что они похожи на парижские журнальные картинки: и нос, например, у него был немного орлиный, и
губы тонкие и
розовые, и румянец на щеках свежий, и голубые, правильно очерченные и подернутые влагою глаза, а над ними тонкою дугою обведенные брови, и, наконец, усы, не так большие и не очень маленькие.
Штабс-капитан не сопротивлялся. Глаза его горели непримиримой ненавистью, но он был смертельно бледен, и
розовая пена пузырьками выступала на краях его
губ.
Когда он оттолкнулся от берега, то увидал над зеленью кустарника её лицо: возбуждённое, глазастое, с полуоткрытыми улыбкой
губами, оно было как большой
розовый цветок. Простоволосая, с толстой косою на груди, она махала ему платком, рука её двигалась утомлённо, неверно, и можно было думать, что девушка зовёт его назад.
Она вздохнула, не торопясь достала из-за пояса платок, заботливо вытерла потное лицо Николая, потом, перекинув на грудь себе толстую косу, молча стала играть
розовой лентой, вплетённой в конец её. Брови её сошлись в одну линию, она плотно поджала красные
губы и пытливо уставилась глазами в сердитое, хмурое лицо Назарова.
Он посмотрел ей в лицо, не желая этого. Щеки у нее были смуглые, полные,
губы сочные, — полураскрытые задорной улыбкой, они вздрагивали.
Розовая ситцевая кофта как-то особенно ловко сидела на ней, обрисовывая круглые плечи и высокую, упругую грудь. Но не нравились ему ее лукаво прищуренные, зеленые, смеющиеся глаза.
У ног ее испуганная, коленопреклоненная
розовая маска прижалась к его руке
губами.
И приятели обнялись, и мягкие, немного влажные
губы Устинова влепили три звонких поцелуища в
розовые щеки Хвалынцева.
Старый профессор собирался на лекцию, но встретил меня очень ласково, наскоро закусил с нами и ушел, поручив меня попечениям дочери; но бедной девушке было, кажется, совсем не до забот обо мне. Она, видимо, перемогалась и старалась улыбаться отцу и мне, но от меня не скрылось, что у нее подергивало
губы — и лицо ее то покрывалось смертною бледностию, то по нем выступали вымученные сине-розовые пятна.